«Сам в детстве боялся клоунов»

На экраны сегодня вышла вторая часть фильма «Оно» — продолжение культовой истории о злом клоуне Пеннивайзе. В честь премьеры IMC поговорил с бывшим настоящим клоуном из Екатеринбурга Михаилом Черноморцем. В монологе — рассказ о закрытой цирковой семье, в которую он попал в 1990-е, клоунаде и возвращении в уральскую столицу спустя девять лет гастролей.

Не послушался родителей

— Нормальных детей родители направляют в технические или медицинские университеты, чтобы они стали какими-нибудь инженерами или стоматологами. И только ненормальные дети, вопреки желанию своих родителей, сбегают в театральные вузы.

Ну и я был таким. Мои родители хотели, чтобы я работал на заводе, потом стал главным инженером или, возможно, директором завода. Я родом из Богдановича, и там как раз есть огнеупорный завод. Но я сказал — нет. Сначала с третьего класса конкурсы чтецов, потом с шестого класса театральный кружок школьный, дальше городская театральная студия во Дворце культуры. Мне это было интересно. Конечно, поэтому в одиннадцатом классе никем другим, как величайшим актером, я себя не видел.  

Был принят в новую семью

Михаил Черноморец на гастролях

— После Свердловского колледжа искусств и культуры я работал актером в театре «Комедиант» (Екатеринбургский театр, который активно работал в 90-е, на данный момент закрыт, — прим.ред.) и вместе с этим был знаком с клоунами. Мы с ребятами работали на общей площадке, иногда выпивали. Однажды руководитель этой студии предложил мне попробовать себя в роли клоуна. Он сказал, что это тоже роль, только постоянная. Со своим мировоззрением. А я подумал, почему нет.

Начал достаточно успешно гастролировать. А потом поехал в Питер на Международный фестиваль циркового искусства. Там были импресарио со всей планеты и президент Росгосцирка. После закрытия фестиваля она к нашей труппе подошла и сказала: «Беру вас, ребята, давайте будем работать».

Вот так удачно я протиснулся в эту, на самом деле, почти закрытую структуру. В ней ты либо рождаешься, как в цирковой династии, не зная просто другой жизни. Либо — спортсмен. Либо — выпускник Московского эстрадно-циркового училища.

Джордон становился  мной, а я — Джордоном

— В клоунаде у тебя один образ, который ты на себя надеваешь, а он пропитывает до кончиков пальцев. Происходит некое слияние. Потому что, когда ты выстраиваешь историю своего персонажа, со временем начинаешь в нее дико верить. А еще, когда проходит какое-то время, ты даже не отождествляешь самого себя. Забываешь, где ты клоун, а где — человек. То есть вы настолько уже друг без друга не можете, что ты даже в жизни начинаешь вести себя как твой персонаж и смотреть на жизнь через призму этого образа.

Михаил в образе Джордана (справа) со своим партнером Вадимом Савицким

Меня звали Джордан. У нас была такая история дикого Запада. Мой партнер Вадим Савицкий играл роль шерифа, а я играл роль заключенного романтика, который непонятно как попал в тюрьму и непонятно каким образом из нее вышел.

У меня был черно-белый костюм и черно-белый грим. Но несмотря на внешнюю негативность образа, внутри я был бесконечный романтик.  С какой-то детской веселостью, беззаботностью и хулиганистостью.

Ну и в жизни я тоже старался и шутить, и хулиганить, и дарить без повода девчонкам цветы. Устраивал ночные забеги с купанием в Волге. В общем, совершал какие-то безумные вещи, на которые нормальные люди на тот момент были не способны, а это были 90-е. Мне это нравилось, мне казалось, что наш мир настолько же огромен и велик, насколько  наполнен радостью и что этим нужно делиться. Особенно, если люди не видят радости в жизни. Тогда им точно надо ее дарить и показывать.

Побочный эффект манежа

— Смех не является основным для клоуна. Смех — скорее побочный эффект жизни на манеже. Просто этот побочный эффект настолько ярок, что, когда говоришь людям о клоунах, они сразу думают про смех.

Но клоун прежде всего — человек с нетривиальным взглядом на жизнь. Человек с ребенком внутри. На детей в два, три, четыре года невозможно смотреть без улыбки. Ты приходишь на детскую площадку и видишь, насколько они глубоко погружаются в свои игры, насколько живо и ярко все представляют. Ты просто сидишь и поражаешься этому. Они водят воображаемые машинки, воображаемые самолеты. Играют в каких-то кондукторов, космонавтов, хотя ничего физически из этого не существует, а существует только у них в голове.

Вот то же самое и клоуны. Когда люди, нагруженные своими проблемами, приходят в цирк и наблюдают эту непосредственность и детскость в разыгрывании придуманных миниатюр, они так же с улыбкой наблюдают за этой игрой. Так что, если человек пытается применить отработанные приемы только для смеха, у него будет, как правило, очень короткая творческая карьера. Это неискренне. А те клоуны, которые живут и не ставят перед собой задачу рассмешить, становятся долгожителями, о которых потом долгое время вспоминают. Даже, когда они уходят с манежа и заканчивают свою творческую деятельность. 

Именно из таких людей вырастают гении клоунады. Такие, как Марсель Марсо, Евгений Енгибаров, Юрий Никулин.  Это люди с чистым сердцем. Они так видят мир. Они умудрились не погасить, не убить в себе ребенка. И продолжать светить вот этим вот солнцем, которое было  в детстве в каждом из нас. 

Жизнь за пределами цирка

— Цирковая жизнь подразумевает определенную семейственность.  Если ты принимаешь участие в одной программе, создается некий творческий коллектив, где все друг друга знают и друг за друга держатся. Редко кто из этой семьи выскакивает в большую жизнь, как мы ее называли за пределами цирка и гостиниц. Но иногда это получалось.

Джордан с Андреем Губиным

Мы знакомились с местным творческим окружением в разных городах. Так, в Новокузнецке подружились с актерами Театра Драмы, также мы дружили с коллективами зоопарков, с руководителями и арт-директорами ресторанов и ночных клубов.

А вообще система работы в Росгосцирке подразумевает только два-три дня работы в неделю. Это пятница, суббота и воскресенье, когда все остальные люди отдыхают.  Зато в остальное время, в понедельник, вторник, среду и четверг, ты фактически предоставлен сам себе. Есть какие-то часы репетиций и творчества, но все остальное время ты либо развиваешься как-то, либо открываешь этот мир для себя.

Так как Росгосцирк  —  это целое министерство, по окончании гастролей в  одном городе, тебе приходит телеграмма с указанием, куда ты поедешь дальше. Потом тебе покупают билеты, сажают на поезд, провожают, отправляют твой багаж. Там — встречают, селят. Мы находимся на полном обеспечении всем, кроме еды.

Я проехал благодаря этому всю страну. От Владивостока и Калининграда до Сочи и Астрахани. Изучил зрителя во всех регионах. Мы все люди разные, да и страна у нас разная. Приезжая в другой город, четыре дня своей жизни я посвящал  знакомству с этим городом, природой и людьми, которые там проживают. Плюс — читал книги, которые меня поглощали в то время.  А вообще, всем рекомендую, чтобы понять нашу страну, познакомиться с нею, каждому купить билет на поезд Москва-Владивосток и проехать. Потратить одну неделю своей жизни, чтобы посмотреть, как меняется природа, люди. Настолько широка и необъятна наша Родина, что увидев это, можно влюбиться в нее раз и навсегда.

Детские страхи

— Я помню много детей, которые впадали в истерику и плакали, когда я к ним приближался в цирке. Особенно, когда обеспеченные родители хотят, чтобы их маленькие дети, психологически не готовые к определенной встрече с определенными образами, сидели на первом ряду. Чтобы слон был побольше для ребенка. И носорог был побольше. Но там помимо них — они видели клоунов и меня.

И я этот страх понимаю. Сам в детстве боялся клоунов. Потому что до клоуна, видимо, надо дорасти, надо, чтобы ребенок тогда с клоуном познакомился, когда его психика к этому уже готова.

Мое знакомство было в екатеринбургском цирке в начале 80-х или в конце 70-х. На гастролях был Анатолий Павлович Марчевский, где он играл рыжего буффонадного клоуна в ярком гриме на все лицо.

Благодаря пластике, непохожей на движения обычного человека в жизни, большому гриму, я считал, что это кукла. А потом, когда она ко мне приблизилась, я понял, что эта огромная, гротесковая кукла еще и разговаривает.  Это просто был такой шок, такой страх у меня. Это как бы давало разгул фантазии, что эта кукла меня возьмет, утащит в какой-нибудь подвал, а там съест. В общем, потом мне эта кукла две-три ночи снилась, я в слезах просыпался. Впрочем, сейчас с Анатолием Павловичем мы дружим.

Фильм «Оно-2»

— Отношусь к этому абсолютно нормально. Я понимаю природу возникновения подобных образов, как в писательской деятельности, так и в кино. Это история про психологию и про страхи. Все они приобретаются в детстве.

Но я не пойду на фильм, честно скажу. Я не протестую против использования в таком ключе образа клоуна. Все имеет место быть. И это никак не отразится на клоунаде. Мы все адекватные люди и все понимаем ту жанровость, в которой нам преподносят образ злого клоуна. Мы вправе выбирать, куда мы хотим пойти.

Этот же самый зритель пойдет потом в театр на французскую клоунаду, которая, возможно, приедет в наш город. И этот же зритель ходил все десять лет на Всемирный фестиваль клоунов в наш цирк, куда съезжались мировые звезды клоунады.

Возвращение домой

— Это было в 2007 году. Мы отыграли новогодние спектакли в спорткомплексе «Олимпийский» в Москве. После этого у нас были так называемые «Президентские елки» в Ижевском цирке.

В тот момент все смешалось с кризисом среднего возраста. Я понял, что выработал ресурс групповой жизни, группового творчества, понял, что хочу теперь жить своей жизнью, ездить, куда я хочу, а не куда меня посылают. У всех любовь, дети, семья и надо, наверное, что-то в жизни менять и мне. 

Собрал сумку с вещами и приехал в Екатеринбург, не знал, где буду жить, где буду работать. В общем, была перезагрузка с нуля. У меня, как сейчас помню, на тот момент было 2 тысячи в кармане и сумка с одеждой, которую потом украли. Как говорится, с нуля так с нуля.

Сейчас мне гастрольная жизнь даже периодически снится. Раза два-три в год — сто процентов. Мне снится, что я вернулся в клоунаду, в цирк, снится, что мы гастролируем в другие города.

Это нормально. Сейчас — жизнь с ответственностью за свою семью, за своих детей, за свою работу. Это все груз. Это кайф, конечно тоже, но и груз. Но в тот момент, когда я был молодым, было ощущение абсолютной свободы. За тебя думали, куда ты поедешь, где ты будешь жить, где ты будешь работать, и при этом тебе еще платили деньги. За то, что ты знакомишься с миром. Это был период путешествий. Многие люди об этом только мечтают, а я это имел. Это были девять, наверное, одних из самых счастливых лет моей жизни. Но я не скажу, что прямо по ним скучаю, лишь периодически с удовольствием ностальгирую. 

Фотографии предоставлены Михаилом Черноморцем