«Сложив у себя пазл в голове, я понял, что нам откровенно врут»

За полтора года военных действий в Украине взгляды россиян на происходящее периодически претерпевают изменения. Одни со временем отказываются от позиции «не все так однозначно» и становятся либо противниками, либо сторонниками войны. Другие же, наоборот, устав от негативных новостей, от крайней позиции переходят к нейтралитету. А некоторые сомневаются до сих пор. 

Несколько жителей Екатеринбурга и Свердловской области поделились с It’s My City своими историями: как они сомневались, метались и переубеждались в течение полутора лет военных действий в Украине. А психолог Светлана Шигорина и декан философского факультета Ирина Симонова рассказали, почему люди меняют свою точку зрения и насколько это травматично для общества. 

Приведенные истории отражают личные мнения героев материала.

Фото: Елена Елизарова / It's My City

«Учитель с радостью рассказывала нам, какой Путин молодец, и изначально я ей поверил, как и весь мой класс»

Артем (имя изменено)

— Когда началась война, мне было 17 лет и я был в 11 классе обычной школы. Сейчас мне 19 лет, а «Киев за три дня» до сих пор продолжается... 

До всего этого я будучи ребенком не особо обращал внимания на происходящее в Украине. В 2014 году, когда аннексировали Крым, я как бы был еще мелким, меня эти проблемы вообще никак не волновали, но я даже немного обрадовался: «Ура, у моей страны есть новая территория». А как эту территорию получила страна, мне было неинтересно. Мимо меня также пролетел конфликт с ЛНР и ДНР: я тоже не вдавался в подробности, так как было неинтересно и ничего непонятно, что вообще там происходит. На Навального мне также было похер, я не понимал, чем он вообще занимается.

Но вот начало войны в 2022 перевернуло все с ног на голову. Встретил я это событие, конечно, в лютом шоке, как и все в принципе. В первый день СМИ просто трещали от количества постов в минуту, и я не успевал читать все это и охеревать одновременно. Дальше еще веселее: в новостях начали показывать, что войска продвигаются вперед, скоро до Киева дойдут. Для меня это было ужасно, но я тогда подумал, что сейчас дойдут, вопросы порешают и все закончится.

В школе, как только все началось, учитель обществознания и истории посвятила целый урок теме начала войны. 

Она с радостью рассказывала нам, какой Путин молодец, что он правильно поступил, что начал войну, что в Украине давно живут враги и так далее. Как бы это странно ни звучало, но изначально я ей поверил, как и весь мой класс. 

Также часто по телику показывали прилеты ракет в жилые здания, по новостям в интернете показывали какие-то ужасы и во всех случаях оказывалось, что Украина сама бьет по своей территории. Сначала я в это верил: а вдруг реально в Украине есть какие-то нацисты, еще и скидывают все прилеты ракет на русских, чтобы скрыть свои намерения. 

Дальше с развитием событий я понял, что тут что-то не так. Обещанный Киев за три дня провалился, война продолжается, по новостям показывают жесть и где-то промелькивают новости, совершенно не вяжущиеся с российской пропагандой. Я не помню сам момент осознания, но, сложив у себя пазл в голове, я понял, что нам откровенно врут — и учитель в школе, и СМИ. 

Переломным моментом стали события в Буче. Такого просто никак не ожидаешь от своих, да и вообще все, что происходило и продолжается сейчас. Дальше я стал изучать историю конфликта, начиная с Майдана, изучил историю с самого распада СССР и то, как Путин стал президентом. 

Мне 19 лет и, на минуточку, он президент дольше, чем я вообще живу в этом мире. 

Я вспомнил все выборы, на которых я был с родителями, голосование за поправки в Конституцию. Кстати, в 2018 году моя мама проголосовала за другого кандидата, ей почти всегда был противен Путин, но я тогда не понимал, чем именно, ведь хорошо живем, все есть. А вот за поправки в Конституцию она проголосовала «за», потому что все говорили, что там очень крутые поправки, которые защищают больше прав. Только потом до меня дошло, уже после начала войны, что защищают они, скорее, права того, кто начал эту войну, а не обычных граждан.

В общем я изучил все, что мне надо было узнать, познакомился с такими личностями, как Максим Кац*, Варламов*, иногда стал посматривать канал Навального, но также читал новости от обеих сторон конфликта. Еще меня охватывает лютый кринж, когда я вижу что-то с буквами Z, V и прочие надписи по типу «Za наших».

Фото: Саша Зубковский / It's My City

«Пусть доводит до конца то, ради чего затеял все, иначе это просто бессмысленные убийства»

Ирина (имя изменено)

— От крайне выраженной проукраинской позиции и антипутинской пришла к нейтралитету спустя год боевых действий. Повлияло на это то, что даже независимые либеральные СМИ выпускали материалы, которые, на мой взгляд, ставили под сомнение честность некоторых заявлений их президента. 

Я стала анализировать действия США, действия нашего президента и поняла, для чего он это делает. И возникла мысль, что пусть доводит до конца то, ради чего затеял все, иначе это просто бессмысленные убийства (речь про политические отношения). 

Я по-прежнему против войны и смертей мирных жителей, сочувствую украинцам и не желаю им никакого зла, не оправдываю действия Путина и не симпатизирую ему. Просто стала более нейтральна в своих взглядах. Не занимая ни ту сторону, ни другую.

«Вроде доводы взрослых сначала казались логичными, но в голове картинка не складывалась»

Кира (имя изменено)

— Я всегда была демократичных взглядов, следила за деятельностью команды Навального. Не поддерживала, но просто интересовалась, была любознательным подростком. 

С начала вторжения я воспринимала это как какой-то прикол, не могла осознать, что в итоге началось и чем это грозит. Мои друзья и я думали, что это не продлится долго и в итоге скажут, что это большая ошибка. Но нам всем пришлось сильно разочароваться.

Взрослые в моем окружении (родители и родственники) говорят, что надо всех украинцев перебить, Киев за три дня и т. д. и т. п. Младшее поколение — мои друзья и сестра — уверены, что это все ужасно, людей убивать нельзя, а по телевизору врут. 

Фото: Елена Елизарова / It's My City

Но я воспитывалась взрослыми, телевизором, новостями, которым мы привыкли верить.

Разговоры за семейным столом на празднике превращались в оду смертям и откровенной ненависти.

И вроде доводы взрослых сначала казались логичными: те, с кем воюет Россия — нацисты, они мучают людей на Донбассе, они узурпируют русскоговорящих украинцев, а соответственно, их нужно остановить, а людям помочь, защитить. Но в голове картинка не складывалась, я не понимала почему.

Я не корю себя за то, что не понимала, но рада, что изменила мнение. Этому поспособствовала как раз сестра, ее муж, мой отец (у него свои приколы, но он не за войну), комики (Слава Комиссаренко, Поперечный, Орлов, StandUp Club #1). Все ребята здорово меня поддерживали, объясняли, помогали формировать мнение, а сейчас они просто как полноценная часть моей жизни, спасибо им. Еще спасибо Юрию Дудю*, он всех нас знакомил с абсолютно разными интересными людьми и помогал верить своему сердцу, искать правду, расширять кругозор.

Один из людей, который помогал в моем пути, Noize MC*. Его я начала слушать только через полгода после вторжения и только потом поняла, какой пласт я пропустила.

Я хочу сказать, что не важно, что говорят взрослые люди вокруг или в новостях, ты окружаешь себя тем, что, как ты чувствуешь, тебе подходит. Это как будто определяется на уровне подсознания. И постепенно инфополе обрастает тем, чему ты веришь и за что ратуешь. 

Я не знаю насчет опыта тех, кто был изначально за войну и поменял мнение, но надеюсь, такие люди правда есть. Я столкнулась с тем, как опасно выражать свои взгляды на бытовом уровне и буду молиться за людей, которые противостоят целой системе.

Фото: Арина Распутина / It's My City

«Тогда многие были растеряны, не знали, как себя вести и что говорить, такой была и я»

Екатерина (имя изменено)

— Поначалу я принадлежала к категории «не все так однозначно». Я проснулась утром 24 февраля, почитала новость о начале спецоперации и подумала: «Опять что-то на Донбассе». Забила и пошла по делам. На работе весь день коллеги обсуждали случившееся, а когда спрашивали о моем мнении, я не знала, что им сказать, что-то мямлила в ответ.

Позже я начала думать, что СВО — это взвешенное решение властей, не могут же просто так напасть на другую страну. Сейчас уже все вокруг шутят про мнение «не дураки же там сидят», а тогда я реально так и считала. 

Частенько видела в Instagram*** у знакомых посты о том, что надо остановить войну, видела в сторис, что кто-то ходил на митинги. В комментариях я писала, что, ребята, зачем вы так агрессивно на все это реагируете, подумайте, не все же так однозначно с этой войной, там же все эти годы тоже умирали люди.

В ответ кто-то меня обзывал, кто-то просил почитать новости независимых СМИ. Я же тогда новости читала, как говорится, левой пяткой, но все равно почему-то пыталась убедить противников войны, что они не правы в своей крайне негативной позиции. 

Мое мнение изменилось после того, как я начала встречаться со своим молодым человеком. Он оказался рьяным оппозиционером. Мы начали чаще касаться в разговорах темы войны, и он объяснял мне, почему то, что происходит — это неправильно. Скидывал видео блогеров, а я начала чаще читать новости. И постепенно я стала придерживаться антивоенной позиции. 

Назвать себя воинствующим активистом, выступающим против «спецоперации», я не могу. Наверное, есть какой-то страх. Со сторонниками войны я перестала общаться, но не поругалась, просто свела общение на нет. С коллегами, которые все это поддерживают, пересекаюсь только по рабочим вопросам. 

Я воспитывалась мамой и бабушкой, из родственников сейчас общаюсь только с ними, и они никогда не интересовались и не обсуждали политику. После 24 февраля ничего не изменилось. Пару раз охали, ахали и перестали. Никаких споров с семьей у меня никогда не было. Я сама стараюсь не начинать разговор об этом, чтобы не дай бог не испортить отношения. Они дороже. Война закончится, а нам еще дальше как-то жить. 

Сейчас я отношусь к тогдашней позиции «не все так однозначно» спокойно, хотя иногда было стыдно, что где-то не видела очевидного. Но я понимаю, что тогда многие были растеряны, не знали, как себя вести и что говорить, такой была и я. Я проработала этот момент с психотерапевтом, и теперь не так стыдно. Главное, что я думаю об этом всем сейчас.

Как формируется мнение и почему мы склонны менять его с течением времени

Светлана Шигорина, психолог

— Собственная точка зрения — это субъективное понятие, которое формируется под воздействием многих факторов: воспитания, социальной среды, ценностей и интересов. Конечно, окружение оказывает большое влияние на взгляды человека. Особенно это касается системы образования, так как именно в школе происходит становление интеллекта и индивидуальности.

В первую очередь формирование собственного мнения зависит от того, в какой среде рос человек. Если будучи ребенком он имел возможность на самовыражение дома и в школе, то во взрослом возрасте ему будет достаточно легко высказывать свое мнение. При этом он будет с уважением и терпением относиться ко взглядам других людей. 

Если же в детстве его точка зрения постоянно подавлялась и тем более подвергалась насмешке (к сожалению, в школах такое бывает достаточно часто как со стороны одноклассников, так и со стороны учителей), то такому человеку будет привычнее и безопаснее в его понимании пойти за мнением большинства.

Человеку очень важно быть в кругу единомышленников. Когда мы находимся среди людей, разделяющих наши увлечения, идеи, взгляды, у нас формируется чувство безопасности, мы испытываем радость и удовлетворение. Поэтому существует тенденция объединиться в различные группы, тематические сообщества. В такой атмосфере человеку легче предлагать и обсуждать идеи, реализовывать свои задумки. 

Фото: Марина Молдавская / It’s My City

Гораздо реже встречаются люди, которым комфортно наедине с собой. Обычно их мнение непоколебимо и стойко, что бы ни происходило вокруг. У человека нет необходимости доказывать свою точку зрения, защищать ее, вступая в споры. Но иногда за таким поведением скрывается внутренний протест и несогласие с навязанными его установками.

Первый защитный механизм, который приходит в голову — это «отрицание». Никого не вижу, никого не слышу — так будет вести себя человек, которому важно сохранить веру в то, что для него особенно важно. Факты и доводы в таком случае становятся для человека неубедительными. Это ярко видно на примере с религией. Каждый будет верить в свое и отстаивать собственное убеждение. 

Чтобы не рухнула привычная картина мира, человек может вступать в споры и даже демонстрировать агрессивное поведение. Но когда человек выходит за рамки своего туннельного мышления и готов смотреть на мир шире, то понимание этого мира существенно расширяется.

Вспомните, как раньше первобытные люди считали засухи и пожары наказанием высших сил. И тогда они считали свою точку зрения единственно верной. Но стоило узнать о том, что это явления природы, человек открыл для себя новые возможности и стал приспосабливаться к грозам, засухе и ливню. 

Изменение собственной картины мира достаточно болезненно для нашей психики. Как минимум ей нужно время, чтобы принять новую реальность. Ведь в этот момент наши привычные взгляды и ценности, с которыми мы шли рука об руку долгое время, подвергаются сомнению. Человеку может показаться, что у него уходит земля из-под ног, рушится привычный мир и т. д. Но если обладать психологической гибкостью, то есть уметь подстраиваться под постоянно меняющийся мир, то такой процесс происходит менее болезненно. 

Психологическая гибкость не подразумевает постоянного согласия с мнением других людей и меняющегося со скоростью света мнения. Она про то, чтобы видеть картину мире чуть шире и понимание, что иногда наши взгляды действительно могут меняться.  

Ирина Симонова, декан философского факультета УрФУ

— В условиях стресса человеку легче принять чужую точку зрения. Он устает метаться и сомневаться и в итоге принимает точку зрения, которая больше соответствует информационному полю, в котором он находится. Кто-то читает «Медузу»**, а кто-то смотрит «Первый канал», это две совершенно разные истории. 

Мне кажется, что выбор точки зрения связан с тем, как человек соотнесет СВО со своей личной жизнью. Например, сейчас мы изучаем жен мобилизованных и активно мониторим, что пишут люди. Конечно, как человеку относиться к СВО, если его близкий там воюет? Одно дело, когда это тебя не касается, а совершенно другое, когда события связаны с твоей жизнью напрямую. Контекст очень значим. 

Кроме того, дело не только в СВО как таковой. Вокруг отношения к «спецоперации» формируется определенное мировоззрение, этика, способы самоописания общества. Поэтому я считаю, что отношение человека к этому вопросу в современной России много значит для него самого и для других. 

Вместе с тем человек склонен ко всему адаптироваться. Множество людей с разными позициями работают вместе, даже живут под одной крышей. Полноценный общественный раскол едва ли произойдет в обозримом будущем. Если специально не провоцировать его.

*Власти считают их «иностранными агентами» 

**Признана «иноагентом» и нежелательной организацией

***Принадлежит Meta, признанной в России экстремистской организацией