На прошлой неделе режиссерке Евгении Беркович и сценаристке Светлане Петрийчук назначили по шесть лет колонии общего режима из-за спектакля «Финист Ясный Сокол» о судьбе женщин, уехавших вслед за исламскими террористами. По версии обвинения, автор пьесы Светлана Петрийчук имела положительное мнение об ИГИЛ*, поэтому в пьесе есть «признаки оправдания терроризма», а режиссер спектакля Евгения Беркович якобы оправдывала сторонников этой радикальной идеологии.
Приговор возмутил актеров, режиссеров, писателей и журналистов — в защиту девушек выступили Данила Козловский, Юлия Пересильд, Дмитрий Муратов**, Ксения Собчак и другие известные люди. Многие посчитали его преследованием за их антивоенную позицию. Что думают о приговоре в театральной среде и как он может отразиться на театральном искусстве в России, в авторской колонке для It’s My City рассуждает екатеринбургский драматург Ярослава Пулинович.
Фото: фестиваль Свой путь«Нельзя сажать за стихи, нельзя сажать за спектакль, за текст»
Дело Беркович и Петрийчук началось с того, что в полицию обратился некий мужчина, предоставивший силовикам запись спектакля на видео. По его словам, в постановке террористы были показаны жертвами, а виновником там якобы выступала сама Россия. На заседаниях не раскрывалось настоящее имя обратившегося, а его голос изменяли. Секретного свидетеля называли Никитой.
Следствие ссылалось на экспертизу спектакля от специалиста лаборатории деструктологии Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ). Он утверждал, что в пьесе, поставленной Беркович, якобы происходит героизация исламских боевиков, а также «идеология радикального феминизма».
В июне прошлого года федеральный центр судебной экспертизы при Минюсте сообщил, что деструктология не является наукой, а экспертиза не может быть доказательством вины авторов.
Светлана Петрийчук. Фото: «Коммерсант»Неофициально существуют как минимум три версии, почему на Беркович и Петрийчук завели дело. Первая связана с режиссером Никитой Михалковым: предположительно, он как сторонник военных действий в Украине возмутился пацифистскими стихами, которые Беркович опубликовала в своих соцсетях после начала «спецоперации».
Вторая — это желание властей «приручить» независимую премию «Золотая маска». Ведь еще в 2022 году «Финист Ясный Сокол» получил сразу две награды известной премии.
Третья — дать сигнал антивоенно настроенным драматургам и режиссерам, которые продолжают заниматься творчеством в России.
Евгения Беркович. Фото: «Новая газета»— Я слышала разные версии. Ответ один: мы не знаем наверняка, что стало поводом для этого дела. Адвокат Жени Беркович Ксения Карпинская как раз просила всех не множить версии.
Да и какая, собственно, разница, посадили Женю и Свету за антивоенные стихи или за что-то еще? Нельзя сажать за стихи, нельзя сажать за спектакль, за текст. У нас есть основания, есть приговор, в котором указано, что их посадили за пропаганду, за оправдание терроризма в художественном произведении.
Все, что мы имеем на сегодняшний день, это совершенно беспрецедентный, с моей точки зрения, людоедский приговор. Мы не знаем, какая версия правильная, я не вижу смысла обсуждать эти версии, — говорит драматург Ярослава Пулинович.
«Этот спектакль — мощнейшая прививка против терроризма»
Светлана Петрийчук написала пьесу «Финист Ясный Сокол» еще в 2019 году. По сюжету главная героиня Марьюшка (ее играют сразу несколько актрис) знакомится в сети с мужчиной из Сирии и влюбляется. Марьюшка хочет уехать к своему возлюбленному на Ближний Восток, чтобы построить с ним семью, но за образом знакомого скрываются террористы-вербовщики. В конце Марьюшку ждет наказание, ее приговаривают к семи годам колонии.
В 2021 году спектакль Беркович и Петрийчук даже показывали в Екатеринбурге. Для этого выбрали сцену Театра юного зрителя. В 2022 году «Финист Ясный Сокол» победил в двух номинациях в премии «Золотая маска». Награды получили Светлана Петрийчук и костюмер Ксения Сорокина.
Фото: Александра Астахова / Медиазона (власти считают издание «иностранным агентом»— Спектакль я видела в записи, пьесу читала. Никакого оправдания терроризма я там не увидела. Как и не увидели его тысячи людей, среди которых были жюри «Золотой маски» и члены Союза театральных деятелей.
Наоборот, мне кажется, что пьеса и спектакль по ней — мощнейшая прививка против терроризма. Она создана для того, чтобы люди задумались, с кем общаются в интернете, кто тот человек на другом конце провода, обещающий райские кущи.
Это касается даже не только темы терроризма. Бывает такое, что просто пишут какие-то мошенники. Для меня этот текст выглядит как предупреждение, как повод задуматься над тем, как не попасться в лапы террористу или мошеннику, — говорит драматург.
«Финист здесь — змей-искуситель»
Некоторые сторонники обвинения также настаивают, что в пьесе есть признаки радикального феминизма. Например, свидетель по делу и актер Владимир Карпук настаивал, что в пьесе русские мужчины показаны не в лучшем свете.
— Не знаю, могло ли это спровоцировать, я все-таки верю, что Россия — очень женская страна, и феминизм худо-бедно присутствует в нашем поле обсуждения. Если брать сам текст пьесы, то да, там показаны девушки из провинции. Часто они не очень умные, они безоговорочно верят мужчинам в переписке. Они искренне мечтают о семье и большой любви.
При этом на такие удочки в разных вариациях попадаются и мужчины. Тут важно то, что все эти женщины в какой-то момент оказываются в сложной психологической ситуации. Когда они максимально слабы, провокаторы дают смысл их жизни, говорят: «Поехали, я знаю, как жить».
У меня есть ощущение, что они действуют по принципу сект. Скорее, это истории про заблудшие души. Это повод задуматься, даже тем людям, которые считают себя образованными, думающими что-то вроде: «Вот со мной такого никогда не случится».
Фото: oteatre.infoНе могу согласиться и с тем, что образы вербовщиков поданы романтично. В спектакле это такой льстивый образ обманщика. Не зря ведь авторы обращаются к образу Финиста из русской сказки. По ее сюжету младшая дочь крестьянина Марьюшка получает в подарок перышко Финиста — Ясного Сокола, и по ночам перо начинает превращаться в красавца-богатыря. Позднее он возвращается к Марьюшке в образе птицы. При этом сама Марьюшка не знает, кто такой этот сокол. Просто сокол Финист и все. И здесь тоже девушки не знают до конца, кто их возлюбленные. Финист здесь — змей-искуситель.
Кроме того, образ вербовщиков можно сравнить с образом Сатаны. В средневековых текстах Дьявол часто приходит в виде сказочного принца к женщине или к мужчине, которых хочет переманить на свою сторону.
Вообще для меня странно говорить про такие очевидные вещи. Мы же не утверждаем, что в сказке «Волк и семеро козлят» как-то романтизируется волк. Всем ясно, что он просто обманывает козлят.
Важный момент — в конце пьесы и спектакля все понесли наказание за свои поступки. Произведение не заканчивается лишь историей общения Марьюшек с вербовщиками. По сюжету девушек ждут последствия и реальные сроки: они стали презираемы обществом именно из-за своей глупости или слабости, — заключает Ярослава.
«Никто не предложит запретить „Преступление и наказание“ за то, что в его основе реальное преступление»
Сторонники обвинения также настаивают, что за основу спектакля и пьесы взяли реальные допросы девушек, собиравшихся отправиться к террористам. Однако в этом нет ничего такого: многие шедевры русской литературы брали за свою основу реальные преступления, считает Пулинович.
— У тысячи произведений есть реальные прототипы. Значит ли, что это написано на документальной основе? Нет, далеко не всегда. Чаще всего автор берет какую-то реальную историю и дописывает ее.
Фото: oteatre.infoРоман «Преступление и наказание» также был вдохновлен реальным преступлением. Прототипом Раскольникова послужил старообрядец Чистов, который зарубил двух старух топором. Даже фамилия Раскольников отсылает читателя к тому самому преступнику-старообрядцу.
Очевидно, что никто из адекватных людей не предложит запретить «Преступление и наказание» только лишь за то, что в основу сюжета легло реальное преступление. Так и у героинь этой пьесы есть реальные прототипы. Автор имеет полное право взять какую-то историю и переосмыслить ее, — считает драматург.
«Даже в позднем Советском Союзе уже не судили за художественные тексты»
— Мне трудно провести какую-то конкретную историческую параллель с другими делами драматургов и режиссеров. Для меня это очень особенное дело. В чем его прецедент сегодня? Даже в позднем Советском Союзе уже не судили за художественные тексты. Судили за политику, за диссидентство, что-то еще выискивали из кодекса, но за само художественное произведение не судили.
В приговоре Беркович и Петрийчук черным по белому написано, что это наказание за создание художественного произведения. К сожалению, в голову приходят лишь сравнения с 1930-ми и 1940-ми годами, когда могли расстрелять поэта за то, что он написал вот это конкретное стихотворение, понимаете? Мне кажется, что уже потом, после смерти Сталина, так явно никого за тексты не судили.
Фото: It’s My CityКак это дело отразится на других драматургах и режиссерах в будущем? Очевидно, что большинство режиссеров из театрального сообщества переживают ярость, гнев, боль, отчаяние. Есть мысль, что люди, которые принимали решение об аресте и приговоре, этого и добивались. Они хотели, чтобы мы начали бояться своей собственной тени, своего шороха, самоцензурировать свои тексты.
Но все-таки я верю, что Россия — страна очень талантливая, и талант всегда побеждает «неталант», несмотря на запреты и аресты.
Другой вопрос, что это будет не сразу и, возможно, пройдет больше количество времени. И за это время власть успеет поломать судьбы еще многих художникам. Хотелось бы ошибаться, — заключает драматург.
*Запрещенная в России террористическая организация
**Власти считают их «иностранными агентами»
It`s My City