«Я не скучаю по России, потому что это уже не мой дом»

После начала «спецоперации» случились две микроволны эмиграции из России: сразу после ввода войск в Украину и после объявления «частичной мобилизации». Минимум 650 тысяч человек уехали и не вернулись, следует из исследования издания The Bell*. Эта эмиграция стала крупнейшей за последние 20 лет. 

О выборе уехавших говорили много пренебрежительного. В 2022 году власти даже выпускали ролики, в которых уезжающих из страны мужчин выставляли людьми с низкими моральными качествами. А дизайнер Артемий Лебедев позже заявлял, что уехавшие россияне «никому не нужны» за границей и их «никто не берет на работу».

It’ My City поговорил с семью бывшими екатеринбуржцами, которые живут в эмиграции, о том, как они находят себя в новых профессиях, зарабатывают больше денег, женятся, заводят домашних питомцев и почти не скучают по родному городу.  

«Нужно было начинать с чистого листа, а этого ой как не хотелось»

Роман. Ереван, Армения

— До эмиграции я развивал кофейню «Море внутри» в Екатеринбурге. Бизнес шел отлично. В начале пути были трудности, особенно потому что мы открылись в пандемию коронавируса, но со временем удалось выровняться: мы научились выделяться за счет сервиса и качества продукта и стали зарабатывать. После начала войны кофейню пришлось продать из-за сильной неопределенности. Я уехал из России в сентябре 2022 года после объявления мобилизации.

Я не воспринимал переезд в Ереван как окончательную эмиграцию. Скорее, это был способ переждать нестабильность и со стороны посмотреть, что будет происходить дальше. 

Первые недели пребывал в полной растерянности. По сути, все, что я имел, все социальные связи, которые так тщательно прорабатывал, все бизнес-проекты, которые строил, всю свою сознательную взрослую жизнь я оставил дома, в России. Нужно было начинать с чистого листа, а этого ой как не хотелось.

Как только переехал, я заметил, что в Ереване нет достойных кофеен с хорошим сервисом и продуктом. Начал присматриваться к этой нише, потихоньку исследуя рынок и составляя бизнес-план по открытию кофейни. Но опять же поначалу я видел это способом чем-то себя занять, нежели осознанной дорогой к бизнесу в другой стране. 

Наша кофейня называется Mart. У нас большое светлое пространство, клевый сервис, качественный продукт, приветливый стафф. Обороты — в среднем 100 тысяч долларов в месяц. Удивительно, но я хорошо понял потребности местного рынка, и с первого дня мы наблюдаем полную посадку, которая не прекращалась до июня: летом из-за жары произошел спад, многие уезжают в другие страны. Сейчас снова выходим на прежние обороты. В кофейню ходят и русские, и армяне.

Быть предпринимателем в Ереване одновременно и проще, и сложнее, чем в Екатеринбурге. Есть вещи, которые здесь делать легко: например, для успеха в любой сфере нужно просто сделать хороший продукт с качественным сервисом, и люди к тебе пойдут. Порой, с точки зрения кофейного бизнеса, я сравниваю современную Армению с Екатеринбургом 2016 года. Местные, особенно в туристическом центре Еревана, не понимают, как удерживать клиентов и зачем развиваться вдолгую, порой работая в минус. Логика у них такая: сегодня туристы прилетели, а завтра улетели — так зачем стараться? 

Есть и некоторые сложности, связанные с подходом армян к работе. Здесь не сильно спешат выполнять договоренности. Могут все делать очень медленно, и для них это считается нормой, даже когда сроки поджимают. А еще с массовым приездом русских в 2022 году в Армении и в Ереване в частности все подорожало  — национальная валюта сильно укрепилась по отношению к доллару, а рубль просел. Это тоже влияет на бизнес.

По Екатеринбургу скучаю. Кажется, абсолютно прекрасно жить в жаркой стране, где каждый день можно воспринимать как мини-отдых. Но для меня это выглядит не так. Во-первых, очень быстро привык. Во-вторых, порой вспоминаю моменты из прошлого и думаю: «Вот классное было время! Вот бы на мгновение перенестись туда!» Да и прохладный уральский климат мне больше подходит. Видимо, я сильно привык к снегу и слякоти.

«Мы внутренне уезжали навсегда»

Юлия. Белград, Сербия

Фото: Neon Joi / Unsplash

— В Екатеринбурге я занималась контекстной рекламой в агентстве, а мой жених Саша работал электриком на фрилансе. Нас все устраивало: у Саши был свободный график, а у меня классный коллектив. Но после начала войны у него стало меньше заказов, а цены на все выросли: денег перестало хватать. Однажды я осознала, что мне дорого поужинать в ресторане, а продукты приходится покупать с оглядкой на акции. Зарплата не успевала за ростом цен.

Новости о мобилизации застали нас в отпуске в Калининграде. В этот же день мы подали заявление о регистрации брака через Госуслуги, потому что появилось ощущение, что надо сделать это поскорее. Саша улетел в Екатеринбург за загранпаспортом и другими документами, а оттуда отправился в Казахстан. 

У нас не было никакого плана. Да, мы давно мечтали об эмиграции. И да, я понимала, что никогда себе не прощу, если в этой ситуации мы не попробуем. 

Из Казахстана мы стали связываться со всеми знакомыми из других стран в поисках работы. Откликнулась наша приятельница Полина из Сербии, которая организовала Саше собеседование. Так мы переехали в Белград с двумя чемоданами и 2 000 евро в кармане.

В новой стране я продолжила работать на своего старого работодателя. А вот Саше в Сербии отказали, потому что не захотели заморачиваться с трудоустройством иностранца. От этой новости во мне все упало, но мыслей о возвращении в Екатеринбург не возникало. Саша размещал объявления в эмигрантских чатах о том, что может починить розетки и решить другие бытовые задачи. 

Первое время было нестабильно: в один месяц он мог заработать 100 евро, в другой — 1 500. Кстати, одним из первых крупных заказов стало обустройство локальной сети в коттедже, который арендовали вебкам-модели: питерские ребята релоцировали свой бизнес.

Вскоре мы получили ВНЖ, а Саша — официальное трудоустройство в сербской компании, его пригласили работать электриком на стройке. За год мужу три раза повышали зарплату. Еще нам на 50% компенсируют аренду жилья и полностью оплачивают ВНЖ. Я уволилась со своей работы и ушла на фриланс: пишу статьи и работаю менторкой на образовательных курсах. Мой график стал свободнее, но доход не уменьшается. Саша определенно стал зарабатывать больше, чем в России. 

В Белграде мы уже почти два года. Первые полгода нас помотало — и с документами, и с деньгами. Даже первая наша квартира оказалась блохами. А потом жизнь наладилась. Мы легализовались в Сербии, поженились, завели собаку, стали жить в более уютной квартире. Нам значительно лучше, чем в России. Не экономим на продуктах, зарабатываем на путешествия — например, удалось выбраться в Южную Корею, о которой я давно мечтала. Даже спорт вернула в свою жизнь!

Никто из нас не хочет возвращаться в Россию. Это странно, но я не скучаю. Наше эмигрантское окружение сильно тоскует и готово платить бешеные деньги, чтобы посетить родных в Екатеринбурге. А у меня как будто отмерло. Мы внутренне уезжали навсегда. А встретиться с друзьями можно онлайн или, например, на нейтральной территории — весной планируем повидаться с близкими в Стамбуле.

«Работать стало проще и приятнее: никто не контролирует»

Кристина. Батуми, Грузия

Фото: Alex Shu / Unsplash

— В Екатеринбурге я работала HR-менеджером в разных компаниях: все вакансии объединяли низкие зарплаты, поэтому я не была ими довольна. Если честно, всегда хотела эмигрировать. Когда началась война в Украине, я сразу же думала уехать в Турцию, но меня не отпустили из «Тинькофф Банка», где я тогда работала. 

К сентябрю 2022 года ситуация изменилась: я продала квартиру, доделала все дела, уволилась. Поехала в Казахстан за компанию с друзьями, которые бежали от мобилизации. Провела там немного времени и затем полетела на полгода на Бали. После планировала обосноваться в Польше, но мне не дали рабочую визу. На момент подачи документов я была в Грузии — тут и обосновалась, живу уже полтора года.

В Азии мне поначалу было легче с акклиматизацией и коммуникацией. Первое время в Тбилиси я видела только негатив и ненависть к русским со стороны местных.

Позже поняла, что восприятие отношения ко мне — это то, что я вижу вокруг. На Бали мне очень нравилось, поэтому я видела там много позитивного. В Грузии я никогда не хотела жить, поэтому ощущала только негатив. Потом у меня появилось много местных приятелей, мы начали проводить время вместе. Я вновь стала заниматься спортом. Мой лайфстайл кратно улучшился. В Тбилиси я прожила пять месяцев, сейчас я в Батуми.

В Грузии работаю на американскую компанию. Естественно, я стала зарабатывать больше: зарплаты на порядок выше, чем в России. Это международный стартап, связанный с AI-технологиями, поэтому у меня нет конкретной должности: разноплановость задач подходит для моего темперамента — в основном занимаюсь проджект- и лид-саппортом. Работать стало проще и приятнее: никто не контролирует, «в темечко» не смотрит. Главное — выполнять свой KPI. В России меня преследовали гиперконтролирующие начальники.

Меньше месяца назад я приезжала в Екатеринбург по делам и по итогам поездки поняла, что совсем не соскучилась, потому что уже не чувствую его своим домом. За время моего отсутствия в стране многое поменялось, я уже не в курсе контекста. При этом я ценю Россию за уровень сервиса: банкинг, доставку. Все что угодно могут привезти за 15 минут. В Грузии я ощущаю небольшой выбор в части, например, одежды для спорта. Но это можно пережить.

«Подумал: „Ого, прямо как дома!“»

Гоша. Берлин, Германия

Фото: предоставлено героем

— Я переехал из Екатеринбурга еще в 2020 году — учиться саунд-дизайну в Школе Дизайна НИУ ВШЭ в Москве. Спустя пару месяцев учебы я окончательно понял все про отношение к интеллектуальному труду в России. Меня неоднократно звали заниматься креативными проектами, где оплачивали работу фотографа и видеографа, но не закладывали бюджет на саунд-дизайнера. Работу со звуком в России до сих пор часто не воспринимают всерьез.

После полномасштабного вторжения в Украину в моем университете многое поменялось: уволился руководитель, ушли преподаватели, которых я уважал. К тому же я перестал чувствовать себя в безопасности в плане работы, ведь сотрудничал в том числе с политическими проектами. 

После объявления мобилизации я спонтанно уехал в Казахстан на несколько месяцев. Решение было продиктовано скорее паникой и тревогой. Потом я вернулся в Москву делать национальную визу Германии — и перепоступил в SRH Berlin School of Popular Arts в Берлине в марте 2023 года.

В Берлине я продолжаю обучение и всерьез начинаю профессиональную карьеру. Меня зовут техническим специалистом в эмигрантские проекты — спектакли и выставки от людей, которые переехали из России, Казахстана, Белоруссии, Армении и Грузии. Мой опыт на родине состоял в основном из волонтерских проектов, а сейчас я стал получать деньги. Но в Германии меня тоже ждало некое разочарование. Казалось, студенческую практику в культурных проектах здесь оплачивают, но на деле все оказалось не так. Я подумал: «Ого, прямо как дома!»

В Берлине мне не страшно заниматься околополитическими проектами. Например, я работаю с театром, который критикует империалистическую политику России и выступает за защиту прав политзаключенных. Плюс комьюнити не так разбросано, как в России. Рабочая коммуникация и нетворкинг проходят легче. 

Последний спектакль, над которым я работал, называется Exile Promenade. Это такой театр на улице, основанный на биографиях перформеров и перформерок. Там политика России отражается в судьбах мигрантов, которые на себе испытали опыт вынужденного переезда. Среди них, например, композитор Алина Ануфриенко, которая покинула страну из-за признания ЛГБТ «экстремистской организацией», и художница из Башкортостана Ziliä Qansurá, выступающая за защиту прав коренных народов. 

Я скучаю по российским друзьям. Я вырос в Екатеринбурге, нашел сообщество друзей в Москве, которых очень люблю. Они сформировали мои идеалы, хочется как-то их отблагодарить.

Но я не могу этого сделать. В моей голове эта «благодарность» всегда была в форме прямых действий, активизма. До сегодняшнего дня я не воображал это по-другому. Теперь я буду думать, как поддержать людей Екатеринбурга из Берлина. Очень надеюсь, что придумаю что-то реально полезное и поддерживающее

«Я не скучаю по своей прошлой жизни, но тоскую по близким»

Катя. Барселона, Испания

Фото: предоставлено героиней

— Я родилась и выросла в Екатеринбурге, на первом курсе университета начала работать в стартапе, где остаюсь и по сей день. Меня устраивает моя работа, потому что в маленькой команде нужно много чему учиться, никогда не бывает скучно, и я чувствую себя в своей тарелке.

Мы делаем сервис для создания одностраничных сайтов Shor, и вы точно нас видели у кофейни Duo (в их QR-кодах и био соцсетей). Стартап — на то и стартап, поэтому ты в нем занимаешься всем, но моя основная деятельность — работа с клиентами. Я реально делаю все подряд: тексты, техподдержка, картинки на новый сайт, модерация контента.

Наша команда работает на зарубежный рынок, поэтому эмиграция после начала 2022 года стала необходимостью. Мы планировали переехать вместе в одну страну, но, к сожалению, одной мне не удалось вовремя получить визу. Так наша команда перешла на удаленный формат (все работали из-за рубежа, а я из России). Я переехала летом 2023 года в Испанию, потому что у страны появилась программа резиденции для цифровых кочевников, которая подходила мне по всем параметрам.

Я сохранила свою работу в стартапе благодаря удаленному формату, и с самого первого дня переезда старалась вести привычный для себя образ жизни: придерживалась тех же привычек в плане сна, питания, спорта и хобби, что были в России. Спустя примерно год начала ощущать, что освоилась и что чувствую себя как дома. Я живу в Барселоне — очень космополитичном городе с большим количеством экспатов, поэтому быть «иностранцем» тут довольно комфортно.  

Работать стало сложнее, потому что появилась потребность больше зарабатывать, а времени больше не стало.

Я действительно стала получать больше, потому что пришлось научиться оптимизировать время и монетизировать любую свободную минуту. Нашла подработки копирайтером; постоянно осваиваю новые навыки.

Эмиграция заставляет тебя шевелиться, осваивать новые профессии и сразу применять их, работать гораздо больше, чем было до этого. Но все это происходит скорее от тревоги, чем от «кайфа новой жизни». Мои жизненные условия ухудшились, потому что в России я жила обеспеченной жизнью благодаря семье, а с переездом стала кормить себя сама. 

Жизнь в Европе сама по себе дороже, поэтому нужно привыкать к новым реалиям. Если раньше жить в центре, ходить по ресторанам, не обращать особого внимания на цены на продукты было моей нормой, то сейчас в ресторанах я бываю очень редко, и продукты покупаю только самые необходимые. Для кого-то моя текущая жизнь — норма, но я знаю, что бывает намного лучше и стремлюсь вырасти на новом месте.

Я не скучаю по своей прошлой жизни в целом, потому что я уже освоилась в Барселоне. Однако я очень сильно тоскую по своим близким и по работе в офисе с командой: все-таки присутствие важных мне людей ничем не заменить, а удаленная работа сильно переоценена. Очень скучаю по Екатеринбургу: по улицам, по кофейням и ресторанам, по общей уникальной атмосфере города.

«Пока не начала зарабатывать больше. Но в целом жить мы стали лучше»

Даша. Астана, Казахстан

Фото: предоставлено героиней

— До отъезда из России я работала рядовым архитектором в бюро. Была уверена, что ближайшие десять лет буду строить карьеру в этой сфере. Мне нравилась работа в большом идейном коллективе.

Мы с моим молодым человеком (а ныне мужем) эмигрировали на следующий день после объявления мобилизации в Астану. Решение приняли моментально: собрали самое необходимое на первое время и поехали. На самолет или поезд билетов не было, поэтому двинулись на машине. Как и для многих, путешествие стало испытанием: на границе простояли семь часов в пробке. Хотя — грех жаловаться. Друзья, которые ехали через неделю после нас, простояли 22 часа.

Изначально мы приехали с работой. Открыли филиал архитектурного бюро. Планировали развивать иностранное направление, партнериться с локальными коллегами и застройщиками. За год работы штат увеличился на два человека: нас стало четверо. Со временем я стала скучать по нашему людному офису в Екатеринбурге, где работало 40 человек. 

Спустя полтора года жизни и работы в Казахстане я решила попробовать себя в новой сфере, где преобладает активная коммуникация. Именно общения долгое время не хватало мне вдали от дома. Сейчас я занимаюсь фэшн-стайлингом. Индустрия моды в Казахстане, а именно в Астане, развивается чуть медленнее, чем в России. Все-таки это деловая столица; андеграундная жизнь процветает в Алматы. За полгода работы в модной сфере я провела десять творческих съемок и один коммерческий кампейн для бренда одежды The Sol совместно с брендом очков Nomad exclusive eyewear. В октябре лечу в Алматы на Казахстанскую неделю моды. Меня пригласили на показ кутюрной коллекции Mullida.

Мне сложно сравнить, проще или сложнее работать в Казахстане относительно России. Но, определенно, трудности есть. Многое здесь решается связями и знакомствами. Этим я и занимаюсь здесь каждый день: знакомлюсь с коллегами из мира моды и делаю свою работу хорошо, чтобы меня могли порекомендовать. 

Лично я пока не начала зарабатывать больше. Но в целом жить мы стали лучше. На днях переезжаем в квартиру побольше, прямо рядом с парком. Зелень в Астане — на вес золота!

Приближается наша вторая годовщина жизни в Астане. Не могу сказать, что скучаю по России. На днях осознала, что чувствую себя как дома. У меня целый список любимых мест: кофеен, магазинов, салонов красоты. Благодаря этим локациям я не заморачиваюсь насчет досуга. Мы часто ходим на квизы, стенд-ап вечера, театральные постановки; встречаемся с друзьями. Наша жизнь интересная и разнообразная. Да, она отличается от того, что было в Екатеринбурге, но точно не хуже.

«Устаю постоянно сидеть на чемоданах. Но работы много и нет времени на меланхолию»

Саша. Пхукет, Таиланд

Фото: предоставлено героем

— До сентября 2022 года я десять лет проработал в ивент-сфере Екатеринбурга: был диджеем и видеографом. Жил в небольшой однушке, на повседневный быт не жаловался.

Уехал случайно. Мы с девушкой решили дикарями побывать в Таиланде. Сначала поехали на поезде до Москвы: это показалось романтичным, плюс думали сэкономить на одном перелете. 21 сентября проснулись на Пхукете от новостей о мобилизации. А дальше — думскроллинг. И решение остаться в Таиланде не на один месяц. В итоге задержались почти на год.

Я занимался незаконным фрилансом. Постоянно делали border-run или visa-run. Первое — это кратковременное путешествие из Таиланда в соседнюю страну, чтобы заново получить визу, а второе — обычное пересечение границы туда-обратно. Так мы успели попутешествовать в Сингапуре. Постоянной работы у меня не было, зато появились новые связи: познакомился с одной студией, потом с другой...

Мы решили ненадолго вернуться в Екатеринбург, потому что у моей девушки заканчивался загранпаспорт: в посольстве отказали в переоформлении. За это время подали заявление на регистрацию брака и быстро поженились.

Я снова прилетел в Таиланд в ноябре 2023 года по приглашению местной студии подкастов. Меня взяли на работу с полным оформлением. По бизнес-визе я смог привезти еще одного своего родственника, то есть жену. 

В студии я снимаю не только подкасты, но и курсы, рилсы, вебинары. К нам приходят инфлюенсеры из мира криптовалюты, риелторы, нутрициологи. Однажды записывался Витя АК-47. Часто бывают актрисы российского Pornhub: они записывают неэротический контент.

Моя жизнь на Пхукете улучшилась, если не считать, что почти все арендованное. По-прежнему не хватает машины, но, думаю, это вопрос времени. Зато есть два байка. Мы живем в доме, построенном по системе кондоминиума. Прикольно, когда у «падика» есть свой бассейн!

Мне уже 37 лет, и я задумываюсь: «Круто было бы взять трехкомнатную квартиру в ипотеку и платить за нее всю жизнь!» Устаю постоянно сидеть на чемоданах. Кажется, все, что есть сейчас у меня, — не навсегда. Но работы много, поэтому времени на меланхолию почти не остается. 

Я скучаю по родне, друзьям, работе, тусовкам. По напитку Adrenaline Rush, по творогу и сыркам. По приятной прохладе. По пешеходным зонам и метро. На Пхукете нет ни того, ни другого. Из-за этого я уже два года не катаюсь на скейте, роликах и велосипеде.

*Власти считают его «иностранным агентом»